Выставки - Выставка DOCUMENTA

Куратору выставки documenta Рогеру-Мартину Бюргелю претят эстетические хлопушки больших экспозиций. Почему ему важно донести искусство до любительской публики, он рассказал в интервью DW-WORLD.DE.

16 июня в Касселе открылась двенадцатая по счету выставка современного искусства documenta. Она дебютировала в 1955 году, проводится каждые 5 лет и считается одной из самых значимых выставок произведений современного искусства.

В канун открытия documenta на вопросы нашего корреспондента ответил ее куратор Рогер-Мартин Бюргель (Roger-Martin Buergel).

DW-WORLD.DE: Господин Бюргель, когда вас назначили куратором documenta, вы пообещали организовать легко усваиваемую выставку без каталога чудовищного размера , чтобы не засорять мозги посетителям. Вы сдержите свое обещание?

Рогер-Мартин Бюргель: Мы очень старались сделать выставку, чувственно воспринимаемую посетителями. А каталог составили небольшой и простой в обращении.

- Список художников, работы которых будут выставляться, до сих пор окутан тайной молчания. Это выглядит как пиаровский ход. Рассматриваете ли вы свою выставку documenta как театральное представление, в котором прежде всего важна хорошая драматургия?

- Нет, поскольку я считаю, что выставка должна вернуться к своим истокам. Она не должна быть одновременно кинофестивалем, танцевальным конкурсом, художественной выставкой и научной конференцией. Такое зачастую происходит, поскольку массовые мероприятия всегда еще предоставляют шанс и для увлеченной борьбы за предпочтения публики и культурологические толкования.

До начала выставки я не буду оглашать полный официальный список художников, поскольку я не хочу играться в эти невротические игры. Концентрация внимания на именах деятелей искусства, ожидание взрыва эстетической хлопушки искажает взгляд на само искусство. Ведь речь идет не об отдельно взятых творческих деятелях, а о выставке в целом. Произведения искусства создают в выставочном комплексе свой собственный контекст. Именно на этом должен сконцентрироваться посетитель.

- Говорят, что вы выбрали не громкие на рынке искусства имена, а скорее новые лица . Особое – вместо узнаваемого. Возможна ли вообще организация такой выставки, как documenta, вне мейнстрима рынка искусства?

- В отличие от большинства искусствоведческих мероприятий новой буржуазии, мы не обязаны сервировать филейные кусочки рынка искусства на серебряном подносе. Конечно же, мы являемся своего рода лакмусом всемирной фабрики искусства, но что важно – не только им. Я бы никогда не позволил себе проведение ярмарки-распродажи параллельно с выставкой, как в этом году устроила Биеннале в Венеции.

Не имеет значения, Венеция ли это, Базель или Майями – все эти мероприятия фабрикуются на скорую руку, что по ним и видно. Но искусство требует времени, его нельзя делать с кондачка. Я не хочу выставлять обделенное любовью искусство виртуозов-оппортунистов, которые создают свои произведения за ночь, приписывая им при этом глубокий смысл и повторяя при этом свои трюки из года в год.

- Впервые в истории documenta вы хотите выставить в том числе и очень старые произведения. Почему?

- Чтобы понять современное искусство, нужно знать, где его истоки. Тогда можно определить, в каком направлении оно идет. Я хочу не зеркально отображать то, что является современным искусством, а, скорее, показать, откуда берутся определенные формы. В данном случае можно использовать экспонаты, созданные и ранее 1789 года.

Самым древним экспонатом на нашей выставке будет рисунок 14 века, который возник во время посещения персидскими художниками китайского царского двора. На примере этого рисунка мы видим, каким образом персы осваивали китайские художественные формы. В данном случае вы не смогли бы сказать, создал ли этот рисунок такой молодой художник как Кай Альтхофф или возникло ли художественное произведение в 14 веке. Вы бы не могли датировать этот рисунок.

Я хочу придать выставке новую глубину, чтобы дать шанс любительской публике самой контекстуализировать современное искусство. При этом я несу определенную ответственность, поскольку я перенял от предшественников миф об образовательной роли documenta.

- Концепция пространства играет для вас, похоже, особую роль. Вы построили в Касселе новые выставочные помещения, в которых соприкасаются друг с другом произведения искусства различных эпох и географических широт. Вы хотели создать пространство, которое выступает в роли активного посредника между произведением и публикой?

- Созерцатель вступает на поле, где произведения искусства общаются между собой. Он должен принять участие в этом общении. Такой способ коммуникативного обмена сильно зависит от способа презентации произведений искусства. Во всей дискуссии об архитектуре выставочного комплекса для меня важно одно: посетитель должен иметь возможность сконцентрироваться на самом основном – на искусстве.

- Понятие чистой жизни современного итальянского философа Джоржио Агамбена стоит в центре внимания выставки. При этом затрагиваются такие темы как миграция и бегство. В какой степени будет затронута тема пересечения искусства и политики на documenta в этом году?

- Смысл политической составляющей в искусстве выражается не в том, чтобы показать воюющих детей по видео, а в том, насколько удалось способствовать изменению мнения посетителя выставки в политических вопросах. В этом смысле выставка этого года высоко политична. Правда, в данном случае мы выбрали не понятие политики как таковой, а понятие образования, интеллектуальности масс.

- Во время выставки планируется показ 96 фильмов с докладами в кинозалах Касселя. Уделяется ли фильму как отдельному виду искусства больше внимания, чем это было на предыдущих documetna?

- Поскольку жанр фильма нам так дорог, мы не хотим запирать его в черные ящики на территории самого выставочного комплекса. С нашей точки зрения, фильм нашел свое достойное место, в кинотеатре Глориа , открытом как раз в год проведения первой по счету выставки documenta.

- В мире искусства постоянно говорится о скучающей публике , которая уже все давным-давно видела. Как можно перебороть это чувство у посетителя?

- У нас речь идет не о притягательной силе новизны, а скорее о том, чтобы показать уже известное в новом свете, а с неизвестным – познакомить. Мы хотим напомнить о том, что главное – вновь распознать сущность произведения искусства.