Выставки - Выставки ЦСИ Винзавод

Отличительная черта Сергея Шаблавина – постоянство в выбранной теме. С 1970-х годов он занимается разработкой одной, но очень важной темы московского концептуализма. Шаблавин изучает соотношение пейзажа и структуры, анархии природы и четкости встроенных в человеческую психику форм постижения видимой реальности. На новой выставке в Айдан-галерее он показывает работы, продолжающие темы “Формулы пейзажа” пятилетней давности.

Слово “формула” предполагает свершившееся открытие, на основе которого идет дальнейшая работа. Сергей Шаблавин действительно нашел серию строгих соответствий между конструктивистскими блоками и встроенным в них ландшафтом, чаще всего морским или равнинным. В его центробежных картинах два аспекта собираются воедино, создавая ощущение покоя, незыблемости видимого мира. Элементы, используемые Шаблавиным, просты: панорамные фрагменты городских пейзажей, чаще всего московских, круг как живописная форма и формат картины. Шаблавин часто изображает мир как будто отраженным в выпуклой линзе или зеркале наблюдения, обычном аксессуаре супермаркетов. Эта выпуклость стягивает пейзаж, превращает его в микрокосм, а не фрагмент реальности. Многие работы Шаблавина напрашиваются на сравнение с символом баланса энергий инь и ян.

С кругом как композиционным и структурным приемом рифмуется изображенный на одной из работ стадион “Олимпийский”. На этой картине в обычном городском пейзаже, заключенном в линзу, прорастает другая линза, на этот раз – с изображением моря. Стихия становится как бы философской сутью городской суматохи, а стадион выступает символом колеса сансары, вечного бега по кругу, из которого нет выхода вне серьезного духовного усилия.

Шаблавин, как и старшие коллеги по концептуалистской живописи – Эрик Булатов и Олег Васильев - часто использует текст. В отличие от надписей у Булатова, сигнализирующих о невозможности контакта с живописной поверхностью, тексты на картинах Шаблавина описательны. Это констатация, совпадающая с предметом изображения: “Море” указывает на море, “Москва” - на панораму околокремлевских набережных. Словам нет смысла вступать в конфликт с образами, они подыгрывают изображениям, но, парадоксальным образом, делают пейзажи эфемерными, еще больше обобщают их и превращают в знаки, а не отображения видимого мира.

Человеческие фигуры у Шаблавина встречаются редко, а если они есть, то в спокойном одиночестве, чаще всего – на фоне моря. На одной из новых работ мужчина в контровом свете наблюдает за бегом волн. Он вписан в равносторонний ромб, обозначающий границы нашего восприятия. За пределами этих границ, по обе стороны от ромба, продолжается морской пейзаж, уходящий в горизонтальную бесконечность. Шаблавинский человек не демиург, но наблюдатель, осознающий тщету и умозрительность жестких структур, нелепость конфронтации с природным началом.