Выставки - Арх-Москва

16 мая завершилась выставка Арх Москва, представившая западных звезд: Массимилиано Фуксаса, Этторе Соттсасса, Бернара Чуми и Эрика ван Эгераата. Теоретически наилучшим образом с протестной и бескомпромиссно сформулированной концепцией кураторов Арх Москвы ( Тупик ) рифмовался ван Эгераат, чей проект Русский авангард незадолго до выставки зарубил лично мэр Москвы, предложив вырвать его из предполагаемой ранее зоны застройки и перенести в другое место. Для архитектора, оказавшегося в классиках в возрасте 35 лет (его деятельность перешагнула национальный масштаб еще в самом начале 1990-х) и известного внимательным отношением к месту постройки (Эгераат посещает новые города несколько десятков раз до того, как подготовить проект), продолжать работать в Москве после такого предложения , казалось бы, невозможно. Ведь как ни продвигай идею о лакомости российского кусочка для западных архитекторов, она, после плавного сведения на нет конкурса на здание Новой Мариинки (согласно срокам, проект Доминика Перро уже должен был бы активно реализоваться, но, как и предсказывал GiF еще до оглашения решения жюри, никаких движений в этой области не замечено) и инцидента с Русским авангардом , звучит довольно-таки абсурдно: получается, что Россия может быть привлекательна для архитекторов в том случае, если в их цели входит создать масштабный скандал, представив отечественному взгляду достойный образец мировой архитектуры, а затем бесславно погибнуть в борьбе с российской бюрократией, так ничего и не построив.

Но в этом сложном и едва ли привычном ему положении Эрик ван Эгераат оказался еще и уравновешенным политиком. Он не только не отозвал проект, но как ни в чем не бывало провел мастер-класс в рамках Арх Москвы. В лекции на выставке, занявшей резко оппозиционную официальной градостроительной политике позицию, ван Эгераат тактично настоял на достоинствах Авангарда и настолько изящно миновал все острые углы, что никто так и не решился задать ему вопрос ни с одним из ключевых слов: мэр Лужков , разочарование и опальный проект . Все вели себя так, как будто через год-два пять башен Русского авангарда будут виднеться из окон здания, в котором и происходила беседа.

Эрик ван Эгераат:

Думай локально, действуй глобально

Моя мотивация в работе с Россией обычна: получить новые впечатления, новый опыт – и да, привнести что-то свое в этот город. Обмен необходим. Разумеется, перед тем, как предложить любому городу свои изменения, в него вживаешься, к нему привыкаешь, так, чтобы за первым слоем видов-клише начать различать, что представляет собой это место. Клише, тиражируемые на туристических открытках – не плохи и не хороши, они просто не имеют ничего общего с тем, что должен знать о городе архитектор.

Я родился в очень либеральной и свободной – по крайней мере в течение последнего века – стране: Голландии. Вот это (показывает фотографию аккуратной застройки – GiF) – дешевые дома в моей стране. А это (практически та же картинка) – дорогие дома в моей стране. Вы понимаете, в чем проблема? В том, что между ними мало различий.

Единственно правильного рецепта сделать что-то новое нет. Усовершенствование городской среды базируется не столько на правилах, сколько на принципе, что голые правила не работают, помимо правил нужно чутье и экспериментальный подход. Вот (следует картинка) туннель в Шанхае. Малопривлекательный, надо сказать, туннель. Но его украсили изнутри неоновыми огнями так, что он стал выглядеть как ночной клуб, теперь он, разумеется, всем нравится. Так что изменить полюса непривлекательный-привлекательный можно крайне простыми способами.
Один из популярных в архитектурной среде лозунгов – Думай глобально, действуй локально . Сначала лозунг мне понравился, а потом я увидел то, что его изобретатели делают: в разных странах они построили почти одинаковые здания. В таком случае я склонен формулировать свой принцип наоборот: думай локально, действуй глобально. Набирай локальных знаний, чтобы дойти до глобального уровня действий.

Но вообще-то манифесты работают плохо, – в нашем деле панацей нет. Людвиг Мис ван дер Роэ делал великолепные, ислючительные здания, максимально подчиненные своей воле. Каждая конструкция стилистически прочитывается как его, но повторять ее от своего имени бессмысленно. Откуда у нас это представление о том, что если кто-то делает что-то хорошее, то, значит, он открыл новое универсальное правило, надо просто постараться вычленить из его произведений, в чем именно оно заключается?

Об индивидуальной погрешности

То, что нам нравятся на этапе идеи и то, что нравится как готовая вещь обычно не совпадает. Вот, например, фотография итальянского парка, о котором я еще не слышал в своей жизни негативных отзывов. Сделаем допущение, что он нравится всем. Но если бы я делал на его основе архитектурный проект, большинство моих клиентов запротестовали бы: колонны (стволы деревьев) слишком прямые, декора (листьев) слишком много и каждый отличается от другого... а нужна ли такая детализация в наш машинный век? На мой взгляд, здание должно быть сложным, – детали дают нам чувствовать себя мягко , они не позволяют с первого же взгляла считать послание , которое заложено архитектором, – а значит, мы в большей степени доверяемся интуитивному, чувственному впечатлению.

Дрезден, например, из-за последствий войны с точки зрения архитектуры казался мне грустным городом, но после того, как я там прижился, оказалось, что им очень легко увлечься. Он настолько сложен в своем архитектурном построении, что архитектура становится мягкой. А вот это здание, в котором мы находимся (ЦДХ – GiF), представляет собой неплохой пример современной архитектуры, но оно жестковато. Несексуально, скажем так. Вот другой пример – архитектура XVIII века. Она сложная и нерезкая. И, кстати говоря, уровень ее сложности примерно одинаков с живописной свалкой в городском квартале. То обстоятельство, что оба места (собор XVIII века и свалка) насыщены деталями, заставляет не считывать код (он слишком детализирован), а приглушать рациональность и включать эмоциональное восприятие.

Детали требуются для того, что бы чувствовать себя мягко. Хотя не так давно в Штутгарте я реализовал достаточно строгий проект: немцы при виде извилистых линий начинают нервничать. В Амстердаме – наоборот. Знаете, какие мы, голландцы...

Вот цветок подсолнечника. Его семена идут по спирали, которая, как выяснилось, подчиняется жесткой математической закономерности. Если вы внесете эту закономерность в компьютер, цветок подсолнечника вы в итоге не получите, потому что нет погрешностей: каждое семячко должно иметь степень индивидуального отклонения от этой закономерности.
Так и со зданием. Проанализировать удачное архитектурное сооружение очень просто. Мы как профессионалы все можем разложить на составляющие и объяснить гармонию между ними или отсутствие таковой. Создать же гармоничную постройку – процесс совершенно другого рода; да, он частично базируется на правилах и закономерностях, но без индивидуальной погрешности архитектора не имеет смысла.

Все в архитектуре – дело вкуса. Дизайнеры одежды, к которым, в общем-то, архитекторы относятся свысока, озадачены вопросом угадать, что люди захотят купить завтра. Архитекторы не могут преследовать подобную цель – архитектура так быстро не сменяется, поэтому наша задача – объяснить, сделать понятным наш выбор, привить наш вкус заказчику. Дольче и Габана как-то заявили, что Поколений не существует. Человечество делится на тинейджеров до 18-ти и всех остальных. От 22 до 100 они все одинаковы . Но это ни в коем случае не оправдание, чтобы, к примеру, производить 2 вида одежды – по количеству насчитываемых ими поколений. Или два типа архитектуры. Наоборот, видов зданий/одежды... должно быть много, но хотелось бы, чтобы их принимал довольно широкий круг людей.

Проекты для Москвы

Два проекта, над которыми мы работаем здесь, в Москве, уже довольно известны, так что я попробую рассказать о них не снаружи , а изнутри .

Один из них, Capital City ( Город столиц , он же Город-столица (есть в названии и перекличка с именем заказчика, Кэпитал Груп ), строится в московском деловом центре Москва-Сити – GiF), приближается к высотным архитектурным рекордам, сложен в техническом исполнении, но довольно прост по концепции. Он, хоть и будет расположен в деловом центре, скрыто несет в себе идею развлечения. Мэр Лужков, когда увидел этот проект, спросил, – Ты что, хочешь быть... особенным? . Я воспринимаю это скорее как комплимент: в общем, да, хочу, – это не то качество, от которого надо избавляться.

Башни Города столиц уже начали строиться. В них на верхних этажах расположатся апартаменты, на первом и втором – магазины, а на нижних (с третьего) – офисы и конференц-центры.

Когда строишь высокие здания, всегда задаешься вопросом, насколько они высоки относительно всего, что было построено до тебя. Мы с высотой в 500 метров близки к рекорду самой высокой жилой башни.

Если вы посмотрите на башни внимательно, обнаружите, что они как будто скручены. Их конструкция такова, что через интервал в несколько этажей мы сворачиваем их вокруг собственной оси. Мы сдвигаем их таким образом, чтобы помимо архитектурного эффекта получить еще и дополнительные площади. Если я начну сравнивать эти башни с теми небоскребами, которые на сегодняшний день построены, то мы не найдем высоток, каждый этаж которых отличался бы от предыдущих. В наших башнях, если все пойдет по плану, хоть и не каждый этаж будет уникальным, но те, что находятся на сдвигах будут очень и очень особенными, практически индивидуальными. Так достигается оптимизация красоты и бонусного пространства.

Я остановился на деталях башнен просто для примера – на самом деле, там скрыта масса подобных уловок.

Другой проект, Русский авангард , мы полагали, должен стать большим стимулом для развития этого места. Район Якиманки – хороший район, но здания здесь довольно-таки одинаковые, они построены линейно. Если бы мы прошлись с вами вдоль Якиманки со включенной камерой, по возвращении домой я не смог бы убедить свою маму, что на пленке – центр города. Так что некоторое разнообразие, привнесенное проектом, ему не помешало бы.

Комплекс состоит из пяти башен: Экстер, Попова, Кандинский, Малевич, Родченко. В Русском авангарде наибольшие вопросы вызывает башня, посвященная Малевичу. Она, действительно, не прямая реплика из Малевича. Она выполнена на основе моего впечатления от Белого на белом , от того белого облака, которое как будто присутствует в картине.

Пять башен предназначены для частных квартир, но первые этажи вплоть до 4-го (на них мало кто любит жить) будут общественным пространством, не центром светской жизни, конечно, но и не зоной частного владения – это, скорее, переходная зона. Галереи искусств, магазины и прочее.
Русский авангард не так сложен в архитектурном плане как Город столиц . Здесь меньше технических придумок, но более серьезный идейный подтекст.

Меня спрашивали, как будут выглядеть башни после пары московских зим. Когда вы любите вещи, вы принимаете на себя обязательства заботиться о них. В случае с башнями их нельзя строить из неустойчивых к погодным воздействиям материалов, – мы планируем использовать очень качественные российские и западные материалы.

Что касается часто инкриминируемой Авангарду несовместимости со стилистикой района, то я счастлив тем, что мое предложение работает на максимальную новизну. Не могу сказать, чтобы я испытывал восхищение перед архитектурой этого района, в частности перед зданием, в котором мы сейчас находимся (ЦДХ), но я не предлагаю ломать ни одно из них. Я предлагаю взаимодействовать так, чтобы придать им новое звучание. Разговоры про войну старого и нового в этом контексте несерьезны – мы давно находимся на стадии симбиоза. До тех пор, пока мы уверены, что предлагаемые нами здания работают в функциональном смысле, мы можем не отказываться от европейского – а я все еще считаю Москву частью Европы – приятия разнообразия. Важно, чтобы здания не были одинаковыми, но вели себя хорошо вместе , – как разные люди, которые не носят одни и те же прически и одежду, выглядят по-разному, но образуют сообщество.

Эрик ван Эгераат (Erick van Egeraat) – краткая биография:

Родился в Голландии в 1956.
Окончил Технический Университет в Дельфте.
1984-1995 – соучредитель архитектурного бюро Mecanoo.
С 1995 возглавляет бюро Erick van Egeraat Associated Architects (EEA) в Роттердаме, Нидерланды. Бюро имеет офисы в Лондоне, Будапеште и Праге.
Почетный член Союза Немецких архитекторов и Королевского Института Британских Архитекторов (RIBA).

Основные постройки:

Boompjes Pavilion в Роттердаме, Нидерланды (совместно с Mecanoo, 1990)
Музей естественной истории, Роттердам, Нидерланды (1991 – 1995)
Национальный Банк Нидерландов и ING, Будапешт, Венгрия (1992 – 1997)
Школа моды и графического дизайна, Утрехт, Нидерланды. (1995 – 1997)
Здание Университета Ихтус, Ichthus Hogeschool, Роттердам, Нидерланды (1996 – 2000)
Художественная галерея Crawford Municipal Art Gallery, Корк, Ирландия (1996-2000)
Tropenpunt, Амстердам, Нидерланды (1998 – 2002)
Вилла Bianca, Прага, Чехия (1997 – 2001)
Королевский театр Шекспира, Стрэдфорд-на-Эйвоне, Британия (1998, в результате победы на конкурсе)