Арт-проекты - Арт-Критика

Коллекция Вадима Захарова в ГЦСИ

В Государственном центре современного искусства (ГЦСИ) начался ежегодный фестиваль коллекций современного искусства. Его тема в этом году – Коллекция художника , и первой публике предъявили выдающееся собрание Вадима Захарова. Приоткрытый архив концептуализма изучала АННА Ъ-ТОЛСТОВА.

Большой зал ГЦСИ превратился в музей истории неизвестного науке революционного движения 1970-1990-х годов: листовки, прокламации, партийные программы, фотографии и тайные списки членов, пароли, явки. Самодельный блокнотик Юрия Лейдермана Наша задача III выглядит как сборник ленинских директив, выпавший из кармана арестованного подпольщика. Альбом Кольцо КД Андрея Монастырского с криптографией дат всех акций группы Коллективные действия нуждается в дешифровщике. А конспирологический рисунок Павла Пепперштейна Поединок НОМЫ и Совриска , где НОМА (московский концептуальный круг) изображена как пирамида облаков сияющей пустоты в иконном ореоле славы, а Совриск (современное искусство) – как Змей Горыныч с головами постмодернизм , инсталляция , арт-критика , гомосексуализм и другие ужасы, кажется планом боевых действий. Он снабжен обращением к дорогому Вадику с убедительной просьбой никому никогда не показывать . Однако дорогой Вадик сдал всех.

Вадим Захаров предстает на выставке в своей главной ипостаси – архивариуса московского концептуализма. Его музейной ценности коллекция отличается энциклопедической полнотой, как и набор обложек для захаровского журнала Пастор , заказанных всем концептуалистам по алфавиту, от Никиты Алексеева до Ивана Чуйкова. И она аранжирована самим коллекционером с безупречностью немецкого академического издания, притом что давно живущий в Германии автор был не сторонним наблюдателем, а участником и отчасти катализатором процесса. Издание это посвящено культуре сугубо нематериальной – московскому концептуализму младшего поколения, оставившему по себе не столько вещи, сколько слова.

Слов было много и тогда – в альбомах, комиксах, картинах-стенгазетах, описаниях акций, но стало еще больше теперь, когда архивные раритеты, понятные лишь узкому кругу посвященных, снабжены пространными объяснениями художников, как будто ветераны подполья дают показания в суде. Вещи же делались намеренно эфемерные, на бросовом материале: газеты, простыни, целлофан. Холст не натягивали на благородный подрамник, а сшивали лоскутным одеялом из десятка обрывков, как в историческом полотне Константина Звездочетова Istr , где карикатурные французы с Наполеоном во главе покидают Россию, оставляя позади белое безмолвие посконины, напоминающее о лютости наших зим и нулевом пространстве Малевича.

То была программная нонспектакулярность. Дело, конечно, не в том, что с подпольщиками боролся КГБ (он действительно боролся), а посему продукты их художественной деятельности должны были быть зашифрованы, неотличимы от мусора и легко уничтожаемы, как хлебные чернильницы Ильича. Герои захаровского архива объединялись в террористические группировки – Гнездо , СЗ , Коллективные действия , ТОТАРТ, Мухоморы , Медгерменевтика , Чемпионы мира – вовсе не затем, чтобы, взяв на вооружение разнообразные обэриутские методы, от веселого эпатажа до побегов в метафизику, подрывать устои официального искусства. Их мишенью оказался прежде всего сам нонконформизм с протухшим пафосом духовки-нетленки , осточертевшим молодым хулиганам едва ли не больше, чем все постулаты социалистического реализма. Нонконформистская страсть к вечному и монументальному язвительно высмеяна в 36-метровом свитке-комиксе Никиты Алексеева Краткая история современного искусства, или Жизнь и смерть Черного квадрата , занявшем своей бесконечной черной лентой половину зала.

В этой вечной войне отцов и детей доставалось и старшим концептуалистам-небожителям. Не обязательно быть допущенным в масонскую ложу высших градусов, чтобы понять, кого имеет в виду Юрий Альберт в рисунке Кабачок , где портрет означенного овоща подписан фирменным кабаковским шрифтом, и от кого отталкивается Сергей Ануфриев в комиксе про Спутник, который, как Колобок от Лисы, не ушел от Черной дыры. Но сколько бы дети ни восставали против отцов, идею архива – столь блестяще реализованную Вадимом Захаровым – подарили им именно они.