Биеналле - Московская биеннале

Важно, показательно и даже символично, что 3-я Московская биеннале современного искусства не упустила из поля зрения архитектуру. В иерархии изобразительных искусств ей вроде бы не место, она рядом, но должна идти отдельно, хоть и рука об руку с менее функциональными, как бы созданными исключительно для чистой радости либо философских глубин живописью, графикой и прочими инсталяциями. Однако исключать зодчество из смотра актуальных арт-достижений непредусмотрительно. Особенно теперь, особенно в России.

Впрочем, входящий в параллельную программу биеннале проект (в официальной ему места все-таки не нашлось!) кажется, да и официально назван, ретроспекцией, поскольку посвящен юбилею той самой бумажной архитектуры , коей российские - еще тогда советские - зодчие прославились на весь мир. И не сразу понимаешь, собираясь на якобы историческую выставку, всю меру ее злободневности. Которая не отменяет таких моментов, как вписанность этого направления в классические категории: как минимум искусство графики - раз, традиция русского авангарда - два. Из чего следует, что музейные стены Третьяковки, принявшие опусы бумажников , очень подходят выставке Бумажная Архитектура. Mausoleum : по складывающейся в ГТГ традиции работать с архитектурными формами развернут и этот смотр на Крымском Валу.

Пожалуй, хронотоп отработан с ювелирной точностью: выставке, куратором которой при поддержке Издательской программы Интерроса выступил ветеран бумажного движения Юрий Аввакумов, на верхнем этаже отвели по-своему знаковый зал, в котором мы уже привыкли видеть нестандартные проекты. Здесь перекресток времен: в этом углу над лестницей - роза ветров, дующих из славного классического прошлого (имею в виду залы постоянной экспозиции Искусство ХХ века на Крымском, каковой из всех отечественных музеев, трудно поверить, обладает только Третьяковка) навстречу новейшим течениям с их экспериментальным, игровым, порой провокативным и шокирующим обликом.

Строго говоря, понятие бумажная архитектура не является изобретением советских лет, когда молодые зодчие, не находя своим дерзким фантазиям применения в практической плоскости - а ведь архитектору нужен заказ, материальные средства для реализации эскизов и много чего еще из сферы жесткой прагматики, - уходили в плоскость белого листа. Достаточно вспомнить француза Леду, итальянца Пиранези, да и наш великий соотечественник Баженов тоже побывал бумажником . А уж как в России первой трети ХХ века процветало зодчество без строительства, ограниченное стадией эскизов и чертежей! Весь мир теперь знает имена Ивана Леонидова, Лазаря Лисицкого, Якова Чернихова, не только и не столько строивших, сколько рисовавших, увы, воображаемую архитектуру: в случае воплощения она составила бы честь любой цивилизации. К слову, утопией оказались и кое-какие мегапроекты, заказанные и щедро оплаченные властью: на первом месте неосуществленный Дворец Советов - тоже символ страны с ее несбыточными мечтами.

Отличный пандан на нынешней выставке невозведенному памятнику эпохе так и не построенного коммунизма - Монумент 2000 года (1997) Ильи Уткина. Гигантский камень (метеорит?), явно прилетевший с небес по случаю Миллениума (с каким нетерпением, любопытством и ужасом ждали его в ту пору!), бумажный классик поместил на шаткие, хилые подпорки, между которыми суетятся перепуганные обитатели старинного, благополучного и сытого города, самовлюбленно глядящегося в собственное отражение на глади реки. Свободное перемещение в пространстве истории, игра с эпохами, стилями, разговор о всевозможных проблемах, от градостроительных до чисто экзистенциальных, интеллектуальные шарады очень характерны для БА , в визуальном выражении - зачастую отлично сделанной станковой графики.

Смешно пересказывать на словах образы, возникающие на небольших, с виду скромных листах не с чертежами даже - с рисунками-фантазиями, уводящими от замыслов конкретных зданий в плоскость мечты, а нередко критики существующей действительности. Архитекторы то шутят, то грустят, то издеваются над реалиями советского арх-мира с его архетипами и символами: чего стоит хотя бы троица мавзолеев, выстроившаяся на Красной площади (Александр Зосимов. № 22 . 1990 - 1995). К слову, тогда народ активно обсуждал проблему выноса тела, и архитектор предложил иронический комментарий. Но мавзолей-то на месте оставил, хорош ли он или кому-то плох.

Творение Щусева, символ страны, теперь уж давно покрытый туристическим глянцем, стало и отправной точкой в строительстве экспозиции. В Третьяковке тоже выстроен мавзолей, правда, красные гранитные стены заменены гофрокартонными (тоже образ из сферы современного искусства!) цвета беж. Да и шатки эти стены: парят в воздухе, подвешенные на красных веревочках. Внутри три картонных же периметра образуют лабиринт, где плотно висят небольшие рисунки и коллажи, цветные и ч/б. И эти вот графические опусы - в самом деле чистое искусство , какая там архитектура! - получали премии на престижнейших выставках и конкурсах по всему свету. Молодые архитекторы (сегодня мэтры на пике карьеры и в самой поре расцвета) изощренно и затейливо, с юмором и без комплексов вели диалог с коллегами разных эпох. Перекличка происходила, разумеется, с помощью карандаша и листа бумаги, а уж рисовать-то выпускники МАРХИ были хорошо обучены. Впрочем, им, сидевшим в аудиториях ровно в том здании, где в 1920-е годы располагался легендарный ВХУТЕМАС-ВХУТЕИН - рожденный в годы революции, еще не успевшей отменить и ликвидировать авангардистские течения, вуз нового типа, - хорошо были известны имена, пароли, явки... Одним словом, бумажники подхватили знамя энтузиазма у первопроходцев - зодчих 20 - 30-х, прибавили к их святой вере толику усвоенного в застой скепсиса, замешали на интеллигентской иронии, добавили щепотку соли концептуализма - и стали выдавать собственные рецепты переустройства мира на арх-форумах. Точнее, международных конкурсах архитектурных идей. Тонкий и терпкий вкус этих малосъедобных для советского истеблишмента блюд быстро оценила мировая закулиса , не скупясь на аплодисменты. Правда, лишь после перестройки отведать таких деликатесов удалось и российской аудитории - главным образом на скоротечных, поначалу не слишком популярных в массах актуальных выставках, где, в частности, свой Исламский проект демонстрировала очень ныне модная и знаменитая группа АЕС. А последняя сборная выставка Бумажная Архитектура. Alma Mater , вобравшая сотню работ 50 авторов, состоялась в стенах МАРХИ еще в 1992 году.

Летом бумажникам стукнуло 25: отсчет ведется с 1 августа 1984-го, когда в редакции журнала Юность открылась первая выставка Бумажная архитектура . Возраст почти юношеский, да сменилась не эпоха даже - общественная формация. Параллельно пришла иная пора в житейском смысле: мечтатели остепенились. Многие успешны и востребованы. Кто-то активно строит, как Михаил Белов или Тотан Кузембаев, кто-то прославлен как актуальный художник, например, Александр Бродский. Дипломы и награды от арх-интернационала для иных - воспоминание о славно прошедшей юности, а наличие работ в знаменитых музеях (Русском, МОМА в Нью-Йорке, Виктории и Альберта, с недавних пор и в Третьяковке) - тоже вроде памятной медали.

Можно бы и книжку выпустить, красиво издав те самые картинки: смотреть их в альбоме будет приятно и теперь уж совершенно безопасно. Ни метеорит не свалится на голову, ни сотрудники КГБ... Но лучше сходить на выставку, преодолев путь на Крымский Вал, чтобы ощутить кожей: идеи бумажников рановато сдавать в архив. Ведь если сравнить их грезы о настоящей архитектуре, казалось бы, вполне реализуемые в обновленной, прекратившей строиться во фрунт перед Мавзолеем, свободной России с тем арх-пейзажем, что виден хотя бы с Крымского Вала - краткого отрезка Садового кольца Москвы... Пожалуйста, господа мечтатели, не убирайте далеко ваши карандаши!