Арт-проекты - Арт-Новости

Стелла Кей, о которой в Москве теперь известно очень немного, открыла в Вене выставку богатой коллекции своего фонда. ХЕРВИГ ХЁЛЛЕР был на вернисаже

Что-то не то. Или даже — многое не то. Когда 27 октября вечером в венском Художественно-историческом музее открылась выставка коллекции московского фонда «Стелла Арт», именно такое доминирующее ощущение было у критического наблюдателя. И речь тут, скорее всего, не о самой выставке «Этот смутный объект искусства», но о странноватых контекстах — австрийских, российских, экономических и политических.

Начнем с австрийцев, которые в тот вечер пришли в музей. Аккуратно одетые венские бюргеры — однако в первую очередь не те, которые обычно бывают на подобных мероприятиях. Отсутствовали первые и известные лица венского изобразительного искусства, не было директоров соответствующих ведущих учреждений, художественной молодежи; было мало галеристов. Короче, по венским меркам — не самые благополучные условия для полноценного восприятия современного искусства.

Но откуда у этих «не тех» бюргеров неожиданный интерес к современному искусству из России? Да ниоткуда! По всей видимости, им интереснее было в тот вечер обещанное после открытия самой выставки выступление «маэстро» Валерия Гергиева. Современное искусство для них исполняло некую декоративную функцию.

Плюс сам этот музей не является плацдармом современного. Наоборот, учреждение известно прежде всего рейтинговыми выставками древнего и классического искусства. Директор Вильфрид Зайпель, один из китов музейного дела Австрии, считает, естественно, по-другому. Якобы, по словам Зайпеля, у многих венских учреждений был большой интерес в этой же выставке. «Но мне понятна позиция фонда «Стелла Арт» — он для презентации своих сокровищ выбрал Художественно-исторический музей, важнейший музей Австрии», — сказал он на открытии.

На фоне Маркса и Энгельса на картине Комара и Меламида выступление известного консерватора Зайпеля выглядело очень живописно. И вполне концептуально в этом соцартовском контексте получилось и то, как восприняли директора московские критики, для которых он в чем-то оказался похож на Леонида Ильича. Показательно было и поведение публики. Венские бюргеры и заметный в количественном плане десант из Москвы так шумели, что даже вблизи не было слышно голосов авторитетного музейщика и его переводчика — венцы все-таки были в ожидании концертика Гергиева. Еще хуже была ситуация для российского посла Станислава Оссадчего — особенно когда он с нулевой эмоциональностью читал приветственное послание московского мэра Лужкова и министра культуры Авдеева. В целом это тоже было в концептуальном духе времен Брежнева.